ворнинг - ООС
названия нет

Люциус Малфой никогда не начинал новую жизнь, но решил, что это должно быть нечто кардинальное и необычное. Поэтому в понедельник он проснулся и не стал первым же делом нежиться под лучами льющегося в комнату солнца, а бодренько вскочил и принял освежающий душ. После чего позавтракал яблочным соком с гренками, собрал в дорожную вместительную сумку банные принадлежности, выгнал эльфов на улицу, вышел сам и  заблокировал все входы и выходы в Малфой-мэнор.

Разослав слуг по родственникам, он тихо всплакнул о том, что забыл переодеться из шёлковой пижамы во что-то более обыденное, и аппарировал в Косой переулок. Новая жизнь новой жизнью, а деньги всегда понадобятся. С такими жизнерадостными мыслями он снял со своего счёта мешок галлеонов и направился на поиски приличной квартиры, которую мог бы снять. Старик Том из «Дырявого котла» посоветовал ему апартаменты в захолустной клоаке города, куда и направился Люциус.

С хозяйкой, склочной по виду дамочкой, он договорился быстро – стоило только лишний раз позвенеть мешком с галлеонами. Вручая Малфою ключи от его нового жилья, она предупредила о наличии беспокойного соседа из девятой квартиры:

- Подвывает изредка по ночам, но в целом парень неплохой…

Апартаменты хотя и попахивали древностью и нафталином, в целом подходили для начала новой жизни. Главное, была ванная комната – гарант цветущего вида всех Малфоев, - а остальное Люциуса мало волновало. Даже дьявольский телевизор, стоящий в пыльном углу на низкой тумбочке, не вызывал протеста и ненависти, как бывало раньше, в пору блаженного Упиванства Смертью, когда глупый Уизли тащил на работу все эти адовы приспособления.

Попрыгав задницей на кровати и, измерив таким образом степень жёсткости своего нового ложа, он остался доволен. Рефреном моей новой жизни станет аскетизм, подумав, решил Малфой, и запихал подальше под кровать мешок с галлеонами. (Потом всё-таки передумал, и вытащил мешок обратно.)

В целом милорд остался доволен началом своей новой жизни. А размышления о причинах его побега из волшебного мира вернулись не раньше позднего вечера, когда Люциус с кучей пакетов вернулся из турне по маггловским магазинам и остался наедине с собой.

Беспокойный сосед не подвывал, лишь доносилось из-за стены какое-то обречённое звяканье бутылки о стакан да фоновое бормотание телевизора. А Люциус лёжа на кровати, наблюдал, как в распахнутое окно вместе со свежестью влетают всевозможные ночные крылатые твари, и упивался меланхолией.

Нет, то, что Нарцисса навсегда его бросила, уехав с Лестранжами покорять южноамериканские пампасы, его не очень расстраивало. Не расстраивало его стремление собственного сына выбить из кармана папаши как можно больше золота. И Снейп не расстраивал, вечно нудящий и появляющийся тогда, когда его меньше всего ждут – на обеденного запечённого гуся, скажем.

Расстраивало осознание того, что он – успешный и красивый Люциус Малфой – стал никому не нужен, да и красивость ещё ненадолго останется с ним, старость-то не за горами; Люциусу даже казалось, что иногда он слышит, как она покряхтывает из-за угла и гремит клюкой, спеша приобнять его сухими стариковскими ручками. Не нужен стал Люциус ни друзьям (которых, в принципе, и не было никогда), ни сыну (для которого он стабильно оставался денежным мешком, из которого можно выкачивать деньги на пьянки и девок), ни жене (предпочла жить шведской семьёй с Лестранжами «дикарями» где-то на берегах Амазонки)…

Даже Артур Уизли перестал его замечать в коридорах Министерства! А ведь раньше Люциуса только и подпитывала та зависть, с которой смотрел на него этот рыжий нищий магглофил! О да, конечно, с тех пор, как заносчивый очкастый мальчишка порешил Тёмного Лорда, все его друзья-однополчане так высоко задрали носы, что Малфою оставалось только завидовать такой гордости и вынашивать планы сладкой мести непонятно кому…

За стеной раздался переливистый звон разбиваемого стекла, и сосед тоненько завыл на мотив какой-то ужасно печальной баллады. И тебе хреново, дружище, пожалел его Люциус и, вытащив из одного пакета бутылку настоящей русской водки, вышел из квартиры.

Дверь с тусклой позолоченной циферкой 9 ему открыли не сразу, а когда всё же открыли, Люциусу малодушно захотелось, чтобы закрыли обратно. Этот паршивый оборотень Люпин, которым Снейп прожужжал Люциусу все уши ещё во время их совместной учёбы, сейчас пьяно таращился на него добрыми жёлтыми глазами.

Меньше всего Люциусу хотелось, чтобы бывшие враги видели когда-то царственного и надменного Малфоя в таком непрезентабельном виде – в полосатой рубахе нараспашку, клетчатых семейных трусах, махровых банных тапках и с бутылкой водки в левой руке. Но отступать было некогда, да и не выглядел Люпин очень поражённым. Заулыбавшись от зуба до зуба, он отошёл в сторону и пригласил Люциуса войти.

Первое, что бросилось в глаза Люциусу, когда он вошёл в Люпинову квартиру, была огромная летучая мышь. Кое-как отбившись от неё бутылкой, он вопросительно уставился на Люпина, который поднял нетопыря с пола, любовно поцеловал его в уродливый нос и положил на полку.

- Что это было? – требовательно спросил Малфой, немного отойдя от шока и возмущения.

- Это Снивви, - ответил Люпин, тепло улыбаясь. – Он очень чувствительно относится к чужакам… Но я вижу ты не с пустыми руками…

Люпин нежно посерел, прижал к губам руки и помчался в ванную. Какое-то время до Люциуса доносился лишь звук льющейся воды, и пока Люпин прочищал желудок, можно было и рассмотреть жилище оборотня.

Больше всего удивил большой портрет Поттера-старшего, весь утыканный дротиками. Сам Поттер, со ссадинами и синяками на лице, жался к краю фотографии и испуганно моргал, глядя на Люциуса. А тот лишь подумал: всё же хорошо, что друзей у него не было, а то висел бы через много лет у кого-нибудь над телевизором - и только успевай от дротиков уворачиваться…

Люпин вышел из ванной, бледный, дрожащий и жалкий. Проследив его беспомощный взгляд, Люциус приподнял оранжевую скатерть и увидел под столом горочку из битого бутылочного стекла.

- Я всё никак не завяжу, а ты тут с водкой, - пожаловался Люпин слабым голосом и свалился рядом с Люциусом на диван.

- А зачем с этим завязывать? – удивился Малфой. – Это самая лучшая водка, что есть в Лондоне!

- Самая-самая? – с подозрением спросил Люпин. Затем он протяжно вздохнул и побрёл в кухню за рюмками.

- …а я ей говорю: не люблю я тебя, дура! – бушевал Люпин, с горящим взором несильно встряхивая Люциуса за ворот рубашки. – Не люблю, и хоть убей!

- Вот прямо так и сказал? – подивился Малфой. – И что она?

- Ну, не прямо так, - стушевался оборотень и оставил рубашку в покое. – Я ей намекаю на это постоянно, намекаю, а она не понимает… Ну не дура, скажешь?

- Все бабы дуры! – поддержал Малфой, и пьяные мужчины умудрённо покивали головами.

Малфою было жалко бедного доброго оборотня, который из-за приставаний глупой девчонки даже в запой ушёл – наивно понадеявшись, что алкаша она любить не станет. Но Тонкс была неустрашима! Обещала излечить его от пагубной зависимости и даже начала собирать деньги на маггловского врача с подозрительной русской фамилией Майоров.

- Ну не люблю я её, - сказал Ремус, и Люциус по-дружески приобнял его за плечи. – И Сириуса не люблю! Ну то есть люблю, но не так… То есть вообще не люблю! – воинственно воскликнул Люпин. – В юности я был юн… Да…  И не видел всей его сучьей сущности! Ну скажи, зачем он трогает меня за жопу, когда я прохожу мимо?

- За жопу! – ахнул Люциус. – Вот щенок! Ты в следующий раз мне об этом говори, я с ним быстро разберусь!

- Спасибо, Люц! – Ремус благодарно икнул и уткнулся носом Люциусу в грудь. Тот по-отечески ласково погладил его по мягким волосам. – Приходи с ним разбираться на собрание Ордена, это прямо завтра будет… Приди и дай ему волшебного пенделя, вот он удивится…

- А вот приду и дам! – заверил Люциус, ощущая себя ответственным за душевное благополучие оборотня. – Завтра же заявлюсь к вам – и такого пенделя ему отвешу! Ух!

На том и порешили.